Сергей Майоров - Слепой Агент [Последний долг, Золотой поезд]

Нет, я не зря надеялся на вдохновение и удачу…

На территории соседнего с моим отделения милиции был точно такой же, не типовой планировки, девятиэтажный жилой дом. И проживающий в этом доме тринадцатилетний ублюдок Костя, которому надоело вспарывать животы кошкам и отбирать деньги у младших, придумал оригинальный способ обогащения. В подъезде, между входной дверью и лестницей, была решётка, о которую, по замыслу строителей, надлежало вытирать ноги в грязную осеннюю погоду. Под решёткой была сделана яма глубиной почти в целый метр, куда эта самая грязь должна была падать. Решётка лежала на четырех упорах и, на взгляд нормального человека, была закреплена более чем надёжно. Костя удумал: чуть переставил решётку, она сохраняла прежний вид, а при самом незначительном на неё нажатии мгновенно переворачивалась и падала в яму вместе с наступившим на неё человеком. Пока ошалевший от неожиданности и боли человек пытался выбраться из ловушки, Костя срывал у него с головы шапку или отбирал сумку и убегал.

Я не сомневался, что Антон, возвращаясь домой, тщательно вытирает ноги.

Я попробовал сдвинуть решётку и остался доволен результатом. Должно сработать.

Я достал сигареты и обнаружил, что в пачке осталась всего одна штука. Хороший признак. Значит, он скоро явится.

Напротив подъезда остановилась белая «четвёрка». Новенькая, ещё без номеров и абсолютно чистая, несмотря на снег и грязь. Как будто её доставили с завода до ближайшего угла в контейнере. Открылась дверь, но водитель не вылезал, убирая что-то в салоне. Когда он выпрямился и выдернул из замка зажигания ключи, я узнал Антона.

Он был трезв и находился в хорошем настроении. Своё длинное пальто и костюм он сменил на короткую куртку с меховыми отворотами и джинсы. Причёска выглядела так, словно он только что от парикмахера, и, несмотря на расстояние, мне показалось, что я слышу запах дорогого одеколона.

Он вылез, держа в руке тяжёлый полиэтиленовый пакет. Насвистывая, запер дверь и не спеша пошёл к подъезду, любовно оборачиваясь на машину.

Машина была без сигнализации, и он не ставил никаких механических противоугонных устройств.

Видимо, заехал домой ненадолго.

Ему придётся задержаться.

Я наклонился и сменил положение решётки по методу недоноска Кости. Прыгнул к подвалу и бесшумно спустился на несколько ступеней. Осторожно, по миллиметру, притворил дверь, оставив маленькую щёлку.

Мне казалось, что грохот моего сердца и шум дыхания слышны на улице.

Куда же он пропал?

По моим расчётам он уже должен был появиться.

А если он подойдёт к решётке, усмехнётся, погрозит мне пальцем и перешагнёт через неё?

Глупости. Никуда он не денется.

Вот только куда же он пропал?

Как противно дрожат колени. И ладони не успеваю вытирать о пальто.

Ерунда. Ну куда же он, сука, делся!

Дверь распахнулась, и в подъезд, топая высокими, на толстой рифлёной подошве ботинками, чтобы сбить снег, вошёл Антон. Он смотрел под ноги и продолжал насвистывать что-то весёлое.

Я достал пистолет.

Он дважды пнул правым ботинком в стену, сбивая налипшую грязь.

Последний шаг.

Мне показалось, что он всё-таки собирается перешагнуть решётку.

Сука!

Левый ботинок опустился на металлические прутья. Решётка едва заметно шевельнулась, но Антон ещё не понял опасности. Он продолжал свистеть. Даже громче, чем на улице. И оторвал от земли правую ногу, перенося весь свой восьмидесятикилограммовый вес на левую. Качнулся в руке белый, набитый продуктами и выпивкой полиэтиленовый пакет, и в следующий миг Антон провалился в яму.

Я видел, как, переворачиваясь, тяжёлая решётка ребром рубанула его по ногам. Как исказилось от боли и побелело его лицо.

Он даже не успел уцепиться руками. От удара грудью о край бетонной ямы он закрыл глаза. Лопнула в пакете бутылка.

Я вылетел из своего укрытия и саданул рукояткой пистолета ему по затылку. В последний момент, разглядев, что он и так потерял сознание, я придержал руку.

Антон начал сползать. Вцепившись в скользкую кожу куртки, я с трудом выволок его наверх. Мертвенная бледность лица и неестественный изгиб правой ноги мне не понравились.

Белый пакет остался лежать на дне ямы. Запахло коньяком.

Схватив Антона под мышки, я поволок его к лифту. Я заблаговременно вызвал кабину на первый этаж.

Лишь бы никто сейчас не ввалился в подъезд.

Когда мы оказались в тесной, провонявшей мочой кабинке, я перевёл дыхание. И тут же выругался. Решётка. Надо было поставить её на место. Незачем калечить посторонних людей. Впрочем, подъезд хорошо освещён, чёрная яма видна издалека. Вряд ли кто-то в неё свалится. Но её лучше закрыть.

Лифт остановился, и, когда открылись двери, я лицом к лицу столкнулся с женщиной. Лет сорока, с властными чертами лица и в чёрной, безумно дорогой шубе. В руке она держала ключи от машины.

Я опомнился первым. Выволакивая его за плечи из лифта, я криво улыбнулся и пояснил:

— Вот, приехали с Антоном, а он в подъезде в какую-то яму провалился. Там какая-то сволочь решётку убрала…

— Да? — холодно переспросила женщина, вертя ключи между пальцев так, словно это был нож.

— Да. Вы осторожней, если туда едете…

— Не беспокойтесь. — Она зашла в кабину, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом, так смотрят женщины, облечённые властью. При коммунистах она была каким-нибудь комсомольским функционером, а потом организовала собственное дело. Я чувствовал, что ей очень хочется проверить мои документы. Это было написано у неё на лице.

Я дал ей понять взглядом, что не надо соваться не в свои дела. Она поняла. Сразу вспомнила, на какой этаж ей надо, и нажала кнопку. Пусть теперь звонит в милицию. Ломать бронированную дверь они не будут. Позвонят пару раз и уедут. Не сидеть же под дверью до утра, если кому-то не нравится, какие гости ходят к соседу. Может, мы влюблённые гомики и не хотим, чтобы нас тревожили, потому ни при каких обстоятельствах дверь открывать не будем. Кто хочет, может залезть в яму на первом этаже и обследовать содержимое брошенного мешка. Там он найдёт полное подтверждение того, что Антон собирался весело провести время с другом. Весело и, может быть, нетрадиционно.

Вот только нога мне его не нравилась.

Усадив Антона у стены, я быстро обшарил его карманы. Странно, никакого оружия у него не было. Даже перочинного ножа. Только пухлый «лопатник», документы и ключи. Огромная связка. От «жигулей», от «мерседеса», от квартиры и ещё от чего-то.

Я быстро справился с замками и затащил его в коридор. Убедившись, что он ещё без сознания, оставил его лежать и обошёл квартиру. Никого. И ничего подозрительного. Обычная двухкомнатная квартира, чистая, не сказать чтобы богато обставленная. Только вот аппаратура действительно дорогая, и на кухне множество каких-то приспособлений, мне не ведомых.

Я перетащил Антона в комнату, бросил посреди ковра и связал его же собственным брючным ремнём. Хотел стянуть и щиколотки, но с ногой у него было плохо, и я ограничился тем, что стянул до колен его джинсы. По крайней мере, бегать ему будет затруднительно.

Он был в забытьи, хрипло дышал, и я занялся детальным осмотром квартиры.

Открыв крышку секретера, я обнаружил две пары наручников и тут же воспользовался ими. Одной парой заменил ремень на запястьях Антона, а другой приковал его к батарее. Мне показалось, что он начал приходить в себя и пытался незаметно открыть глаза. Я стукнул его пистолетом по голове, и он опять отключился.

Я повыбрасывал все из шкафов и ящиков, три тысячи долларов новенькими стодолларовыми купюрами, не чинясь, положил себе в карман. Я был уверен, что в ближайшем будущем деньги понадобятся мне гораздо больше, чем Антону.

Я залез под ванну, перерыл туалетный шкаф сверху донизу, прошёлся по кухне, но результат был нулевым. Антон не хранил тут никакого компромата. У меня создалось впечатление, что в квартире этой он не жил постоянно, а пользовался, когда надо было от кого-то спрятаться.

Я вернулся в комнату, сел в кресло и занялся изучением его бумажника. Кроме пачки денег, которые также перекочевали в мой карман, я нашёл кучу разнообразных бумажек и с интересом стал их рассматривать.

Записной книжки у него не было. Какие-то бумажные обрывки, густо исписанные номерами автомашин, телефонами и адресами. Я просмотрел их бегло и отложил в сторону… Множество визитных карточек людей, занимавших разнообразнейшие посты и должности, в том числе и значительные по городским меркам. Впечатление было такое, что Антон их коллекционировал: некоторым карточкам, судя по внешнему виду, было много лет. Дюжина адвокатов и юридических консультантов, директора фирм и банков, чиновники городской администрации. Я с интересом повертел в руках скромную, по сравнению с остальными, бежевую картонку с коричневым текстом на трех языках: «Кацман Леонид Борисович. Частное охранное предприятие „Оцепление". Генеральный директор» и длинным перечнем номеров телефонов и факсов. Включая сотовый телефон. Может, когда пригодится… К своему разочарованию, ничего касающегося Марголина я не нашёл… В кармашке бумажника лежало удостоверение Антона — то самое, которое он мне показывал при знакомстве. Я сравнил его со своим. Всё верно, различия бросаются в глаза. Разные подписи и печати, разный материал обложек. Нашлись несколько доверенностей на автомашины, в том числе и на тот «мерседес», и справка-счёт на «четвёрку». Он купил её сегодня в магазине. Интересно, зачем она ему понадобилась? Были водительские права и гражданский паспорт, справка из обменных пунктов о покупке и продаже валюты. Как и следовало ожидать, Антон оперировал довольно крупными суммами. В основном продавал. В кармане куртки валялся смятый договор купли-продажи квартиры, датированный позавчерашним числом. «Матвеева Анна Ивановна и Матвеев Алексей Павлович, именуемые в дальнейшем „Продавцы", с одной стороны… и Красильников Антон Владимирович, именуемый в дальнейшем „Покупатель", с другой… заключили настоящий договор о нижеследующем… отдельную четырехкомнатную квартиру по адресу: проспект Ударников, дом 31, корпус 4, квартира 12… Все расчёты между сторонами проведены до подписания настоящего договора вне стен юридической конторы… » Да, разошёлся друг Антон. На моём, наверное, горе приподнялся. Вот только воспользоваться всем этим он не успеет…